Культтуризм с Владимиром Раевским: Frack есть Frack, или как пляшут на Венском балу в XXI веке

Звонит мне посол Германии и говорит: «Меня не пускают». Я перезваниваю своим, спрашиваю: «Что случилось?» Так выяснилось, что он в галстуке пришел! Конечно, его не пускают. И не пустили. Пошел обратно в резиденцию — приглашение надо внимательнее читать.

Это теперь моя любимая история. Мне ее рассказал Томас Шефер-Элмайер, профессор самой знаменитой венской школы танцев Elmayer. Сто с лишним лет назад его дедушка Вилли вернулся с Первой мировой войны. Австро-Венгерская империя развалилась, спасибо деду было говорить не за что, а жить как-то было надо.

Вилли Элмайеру на счастье попалась книга про французского офицера, оказавшегося в сходной ситуации после разгрома Наполеона. И Элмайер вычитал в книге выход для себя: в 1919 году арендовал у графа Паллавичини дворцовые конюшни и открыл в них школу танцев. Этим он обеспечил работой несколько поколений своей семьи, потому что это Вена.

Я, наверное, старомодный человек. Но не настолько же. И, получив приглашение на венский бал, представил себе костюмированный флэшмоб, что-то вроде чемпионата по ролевым играм в стиле «Отеля „Гранд Будапешт“». Потому что только британской монархии удается играть в эти игры, не теряя невозмутимого выражения лица, да и то, если не брать в расчет последние события. Но в Вене ежегодно проходит 450 балов, а такие вещи невозможно симулировать. Свои балы в сезон с ноября по начало Великого поста проводят все венские сообщества: пожарные, полицейские, врачи, студенты, владельцы кофеен, кондитеры, ученые и, конечно, самый помпезный — в Венской опере.

И вот, я оказался на уроке у господина Элмайера. Его школа тоже проводит венские балы. Они называются даже не балы, а kränzchen — что-то вроде «посиделки». Вот немецкий посол (это было лет десять назад) прочел «kränzchen» и подумал, что можно явиться прямо с корабля. А там было золотым по белому написано: frack. И это — закон.

Дресс-код на венском балу, куда пригласили меня, тем более Frack. Его устраивает Венский филармонический оркестр в главной венской филармонии Musikverein, это одно из знаковых светских мероприятий Австрии и одновременно одно из самых изысканных: филармонический бал хоть и остается вторым по важности после оперного, зато считается менее попсовым и обходится без Ким Кардашьян.

Так вот, frack, он же white tie, он же, собственно, фрак. Брюки с лампасами, лаковые туфли, рубашка с люто накрахмаленной манишкой, пикейный жилет, стоячий воротник, белая бабочка и сюртук с хвостом. Подозреваю, что у многих венцев все это висит в гардеробе, — я, разумеется, взял напрокат. Заодно надевать это все научился. Да, и выслушал ряд рекомендаций, в частности: сюртук ни в коем случае не снимать, наручные часы — ни-ни, только карманные.

Венский филармонический оркестр, великий и знаменитый, — организация, с одной стороны, классическая, но с другой — независимая и самоуправляемая. У Венского филармонического, в частности, нет худрука — он работает только с приглашенными дирижерами (и какими!). Поэтому и балом оркестра тоже занимаются сами музыканты — последние шесть лет главным организатором служит штатный тубист Пауль Хальвакс. Музыканты же выбирают дирижера для церемонии открытия. Долгое время им был Караян, в этом году — 92-летний швед Герберт Блумстедт.

На открытии венского бала — лом народу. Увидеть церемонию открытия при этом могут только те, у кого выкуплены ложи (10–15 тысяч евро) или специальные места. Остальные обладатели 180-евровых билетов занимают почетные места у плазменных экранов в фойе.

Но вот что поражает. Дресс-код соблюдается всеми. Абсолютно всеми, без исключений. Если прикинуть, на венский бал приходит где-то 6000 человек. И ладно 3000 вечерних платьев в пол, они могут быть довольно разными. Но 3000 фраков! И ни одной не то, что черной бабочки, — ни одной матовой туфли! Сколько раз я, разглядывая приглашения на открытия автосалонов и презентации ресторанов, читал огульно написанные слова «dress code: white tie». И сколько раз (каждый раз) встречал там лучшие растянутые свитеры столицы. Да, строгость законов в наших широтах компенсируется известно чем, но зачем заведомо выставлять себя в дураках? А здесь слова значат то, что значат: frack есть frack, даже если вы посол Германии.

Дебютанты и дебютантки (их отбирает как раз школа Elmayer) под предводительством Томаса Элмайера вышагивают в освобожденный от кресел партер филармонии и встают в парадном построении. Венский филармонический оркестр играет традиционного Рихарда Штрауса (видимо для острастки перед вальсами однофамильца). Я думал, может, на венском балу можно подрасслабиться, но нет — Герберт Блумстедт играет так, что не только дебютантки трепещут. Потом оркестр комично спускает инструменты в специальный люк и освобождает место для вальса Чайковского из «Спящей красавицы» и польки Штрауса (на этот раз более предсказуемого). Дебютанты танцуют (немного по-северокорейски, но очень красиво). Потом Элмайер командует:

Теперь главное разъяснение. Венский бал — это не только танцпол и раз-два-три. Да, в центре, конечно, танцы (а из танцев главный — тот самый), но общий смысл заключается в том, что венский бал — это огромная вечеринка. Причем одна из лучших вечеринок из всех, что я посещал. Все пространство филармонии (а это несколько этажей, включая буфет, репетиционные залы, закутки и подземелья) отпускается под самое разное веселье. Поскольку этот бал проводит филармонический оркестр, то и набор развлечений музыкальный. Есть салон с диджеем, ставящим пластинки 1920-х годов. Есть бар с роялем и поющим пианистом. Есть небольшой концертный зал с небольшими музыкальными коллективами и довольно серьезными выступлениями. Есть — и это самое страшное — дискотека с цветомузыкой (поскольку средний возраст гостей все же несколько выше подросткового, то самая современная музыка из репертуара была написана, когда Кончита Вурст еще училась в школе).

Так ведь более того. Венский бал открывается в 22:00, а заканчивается в 5:00 утра. Есть-пить надо всем, и основной закуской служат австрийские сосиски с горчицей и тертым хреном. Разумеется, под пиво. В остальное время на балу пьют игристое и белое вино с газированной водой. Обычно, если воды больше, это летний шпритц, если больше вина — это зимний шпритц. Но здесь арифметика не работает: главное искусно быть немного подшофе, но продержаться как можно дольше. Вина, кстати, отбирает штатный оркестровый сомелье (на самом деле он тоже один из музыкантов, но давно практикует винную науку).

И на танцполе тоже хорошо бы держаться на ногах: публика в основном опытная и вальсирует стремительно и под фокстрот (бальный оркестр то и дело сменяет биг-бэнд). Для скучающих дам в стороне стоят taxi-dancers — специальные подтянутые юноши для разовой аренды на польку или чарльстон. Стоянку taxi-dancer’ов называют herreninsel, «мужской островок».

Ровно в полночь место на танцполе пытаются занять все, выстроившись в ряд, — это кадриль — сложный танец с правилами, но в то же время почти без правил. Томас Элмайер громко объявляет движения, пары пытаются их повторить, постепенно увеличивая темп и веселый хаос, который в финале сводится к стремительному галопу и детсадовской игре в ручеек. Кадриль — любимый момент всех гостей, и с давних пор ее повторяют ровно в 2 часа ночи, после чего гостей становится заметно меньше.

В четыре утра, за час до закрытия венского бала, я оказываюсь в той самой концертной комнатке. На сцену выходит Russian Gentlemen’s Club, что звучит пугающе. Оказывается, что это обаятельный квартет со скрипачом виртуозом и солистом-бородачом. Я потом погуглил — его зовут Георгий Маказария, он солист ска-фолк-группы Russkaja и обычно выходит на сцену в ушанке, но сегодня и он, естественно, одет строго. Русские джентльмены хитро подмигивают уже подуставшим австрийским джентльменам, а потом заряжают такие очи черные, что почтеннейшую публику подбрасывает. Уже через десять минут пары кружатся под «Сердце, тебе не хочется покоя», а еще через десять выделывают коленца под слова старинной песни на стихи Аполлона Григорьева:

Я понимаю, где я в итоге оказался. У венского бала, конечно, репутация старомодного мероприятия — в основном благодаря Наташе Ростовой и императору Францу-Иосифу. Но Вена — город, который всегда хранил цвейговский «вчерашний мир» и имел достаточно ума, чтобы жить современной жизнью. С балом — та же история. Это вечеринка, которая выглядит неприступно и чопорно снаружи, но свойская, веселая и естественная изнутри. Даже строгий дресс-код и формальные правила — проявление подлинного демократизма: вот наши законы, они едины для всех, а все, что не запрещено, разрешено.

В пять утра чуть осоловелые, но не теряющие присутствия духа дамен унд херрен в своих нарядах и с накинутыми сверху пальто группируются на улице около сосисочных стендов и завершают банкет кэзекрейнерами — чисто венскими сосисками с расплавленным сыром.

Опытные посетители венского бала знают, как их кусать, чтобы не заляпать фрак.

В этом сезоне еще можно успеть на несколько балов, вот самые значительные: