Вовремя бросить трубку: "Двое на качелях" в "Современнике"

Начинается все с нелепости — телефонного разговора о холодильнике, задарма отданном первому встречному. Впрочем, даже неясно, был ли вообще холодильник. Но именно он послужил поводом для телефонного звонка, с которого стартует двухактовая психологическая драма в лучших традициях русского театра. Качели, конечно, метафора: "раскачиваются" на них два героя — Гитель Моска (Чулпан Хаматова) и Джерри Райн (Кирилл Сафонов). Он — брутально симпатичный, робко решительный, мятущийся, импульсивный. Она — прыткая, аляповатая, вечно больная, немного простушка — с тайниками внутреннего мира.

Обитают они в практичной сценографии: металлические конструкции с неоновыми трубками умело притворяются то недорогими квартирками, то шумным, светящимся Нью-Йорком. Парадоксальным образом соблюли и единство места — герои находятся в разных комнатах, но на одной сцене. Как в старых фильмах, когда двое говорят по телефону. Никаких хитрых механизмов — "ящиков с двойным дном" — или работников сцены, которые, не стесняясь зрителей, снуют по ней в непогашенном свете. Лишь изредка в скромных апартаментах появляются то коробки, то вешалки с мужскими рубашками, сами по себе — как горы одежды на кресле у кровати или вторая зубная щетка в стаканчике — это знакомо, пожалуй, всем. Как известно, рама картину затмевать не должна.

Текст пьесы Уильяма Гибсона — яркий и образный, в анфас глядящий на зал в ожидании реакции ("Клопы найдут мой труп"). Это и достоинство, и подводный камень — "кудрявые" фразы требуют актерского преодоления, чтобы игра и режиссура не уступили место чтению по ролям. Актеры проходят это испытание словом на ура.

Долгое время неясно, в чем кроется зерно конфликта: герои вроде бы рады обладать друг другом, но что-то явно не клеится. Объятья, ласки и подарки молниеносно сменяются ссорами. Как будто на пустом месте. Бывшая жена Джерри и бракоразводный процесс в далекой Небраске поначалу проходят как бы скромным пунктиром и вдруг превращаются в красную линию. Нарыв конфликта вскрыт скальпелем с расхожей гравировкой: "Люблю, но не люблю". Выходит на свет фундаментальная разница характеров. Джерри — человек зрелый, познавший истинную любовь (с бывшей супругой) и решительно настроенный вновь ее отвоевать. Гитель — молодая душа (Хаматова ее так и играет — подвижно, с запалом, "двадцатилетне"). Она живет в предчувствии любви, воображает ее. 

Испытание любовью подходит к концу: герои прощаются так же, как и познакомились — по телефону. В начале они раз пять перезванивали — их "здравствуй" было игривым и забавным. "Прощай" говорят иначе: по сути и без лишних вздохов. Вдруг героиня хватается за телефон и снова набирает номер — в отчаянной попытке схватить под локоть уходящего возлюбленного. Вдруг Гитель бросает трубку. Поняла. Полюбила. В желтом луче гаснущего света маленькая девочка в душе героини наконец замирает. И слезы текут по лицу Чулпан. Настоящие, не из пакетика.

Несравненной Галине Волчек аплодировали стоя.