Отель Le Bristol и три его хозяина
Крепость роскоши
Его зовут Фараон. Он белый, пушистый и любит спать на подвесной витрине со швейцарскими часами. Он придворный кот парижского отеля Le Bristol. Точнее не так. Он — его хозяин.
Сегодня в законных владениях Фараона, в фойе отеля Le Bristol, показ новой коллекции La Perla. Кот нервно мечется между тонких каблуков моделей, пытаясь найти укромное место. Из фойе, впрочем, не уходит: здесь его рабочий кабинет. Наконец, кот забивается под резное кресло, обитое гобеленовой тканью, и оттуда изучает обстановку. Возле кресла останавливается стайка китайских it-girls. Зорким глазом они замечают кота и пытаются залезть под кресло с айфонами. И тут происходит удивительная вещь: придворный кот, вместо того чтобы слинять за тяжелые гардины, с изящным вздохом вспрыгивает на кресло и принимает фотогеничную позу. Китаянки счастливы — их Instagram разрывается от лайков и эмодзи с глазами-сердечками.
Фараон, хоть и кот, отлично понимает, что в мире высокого люкса не спрячешься от камер и восторгов. А уж если ты звезда (а он однозначно звезда), изволь работать лицом и забудь о прайвеси. И только вечером, когда гости увлечены ужином в трехзвездочном Epicure и фойе на пару часов пустеет, Фараон удаляется на лестницу за рестораном, чтобы там почиллаутить в тишине.
Второго хозяина Le Bristol зовут Эрик Фрешон. Он гениальный шеф, один из величайших поваров Франции, обладатель трех звезд Мишлен и несносного характера. В отеле этого никто не стесняется, это фирменный стиль шефа. «Он обычно стоит у стойки раздачи на кухне и на всех кричит», — с радостной улыбкой сообщает сотрудник гостиницы. Нет, он не забыл, что перед ним журналист. Крики Фрешона — это как матюки Гордона Рамзи, без них никуда. Гению позволительно. Без криков, наверное, не было бы ни макарони с черным трюфелем, ни желтых сморчков с зобной железой, ни тюрбо с сабайоном из топленого масла вместо соуса. Да, Фрешон любит дорогие продукты и обращается с ними по-свойски: устрицы он нагревает и укладывает в обугленный стебель порея — и вдруг оказывается, что нет лучшего способа экстрактировать из них весь тот умами, который обычно заслоняется вкусом морской воды. Черную икру он толстым слоем мажет на картофельное пюре, уложенное в жестяную банку, и неизвестно, кто в этом дуэте солирует: пюре восхитительно бархатное и идеально балансирует солоноватый вкус икры.
Улыбаться гостям и приправлять блюда добротой и умильностью есть кому и без Фрешона. Из кухни шеф-кондитера Лорана Жаннена каждый вечер выносят сотни арт-объектов вроде огромного лимона из сорбета с нежнейшим муссом внутри и медового десерта с карамельными пчелками, посвященного сокращению популяции пчел на земле. Шеф-повар второго ресторана отеля, 114 Faubourg, — тоже совершеннейший душка, причем молодой и красивый. Зовут его Жан-Шарль Кокий, он всего год как стал шефом, но уже заслужил свою первую мишленовскую звезду.
Еще один человек-солнце — румяный шеф-бармен бара Le Bristol Макс Эрт. Он в своем нежном возрасте уже выиграл все существующие конкурсы миксологов и сдал экзамен на звание «Лучшего мастера Франции». Вверенный ему бар Le Bristol — место удивительное. С одной стороны, это классический гостиничный бар с томным полумраком, резными столиками и книжными полками. Здесь назначают встречи гастролирующие в городе звезды и олигархи, сюда заходят после шопинга разборчивые европейские миллионерши. Хипстерам сюда хочется, но боязно. Их влекут в Le Bristol лучшие коктейли в Париже, которым и в подметки не годятся хиты коктейльной карты Experimental Cocktail Club и прочих модных спикизи. В Лондоне сочетанием пятизвездочного отеля и прогрессивной коктейльной карты никого не удивишь — все-таки родина коктейльной культуры и одна из колыбелей новейшей питейной революции. Но для Парижа, где жизнь строится вокруг вина, сочетание уникальное.
И вот что важно: за завтраком, за обедом, за ужином, за вечерним коктейлем — никогда не забывайте, что из-за кулис за вами наблюдает крепкий седой мужчина с длинным носом — маэстро Фрешон. Нет, он не будет кричать, если вы не доедите ваши устрицы в луке-порее. Но в приличном парижском доме доесть — это проявить уважение к хозяевам. Это вам не Китай, где на стол мечут, чтобы продемонстрировать свою состоятельность, и никто не ждет, что вы вычерпаете ложкой весь кисло-сладкий соус. Ici, vous êtes à Paris.
Хозяйку «Бристоля» зовут мадам Майя Откер. Она вдова легендарного фабриканта и отельера, который, заработав миллионы на пекарском порошке, собрал по всей Европе коллекцию гранд-отелей и возвел их в легенду.
В «Бристоле» гардины в цветочек. Русским гостям они нравятся по умолчанию, как платья Ульяны Сергеенко. Видимо, задевают какие-то ностальгические струны души, те же, что вибрируют в ответ на хруст французской булки. Сергеенко, кстати, если помните, именно здесь устраивала презентацию одной из своих коллекций couture. Прямо в номере, по-домашнему.
Любители скандинавского минимализма при виде этих гардин, бывает, поджимают губы, но и они ощущают прилив благоговения: так виртуозно владеть стилем, который в современном мире все время балансирует на грани китча, — это почти утраченное искусство.
Ткани для гардин выбирает самолично мадам Откер. Где она их берет — бог весть, видимо, на каких-то крохотных старинных мануфактурах. Если похожие увидите в каком-нибудь Версале, не удивляйтесь: наверняка с той же мануфактуры, просто там со времен Людовиков ничего не изменилось.
В ресторанах отеля все подают на фарфоре Bernardaud, тоже в цветочек. Потом, когда вспоминаешь «Бристоль», перед глазами встают эти самые тарелки в цветочек с такими же подставками для яиц. А в них — фирменный бристолевский завтрак: макушки яиц срезаны, будто алмазом, сверху глянцевито поблескивает черная икра. Это одно из немногих оставшихся в мире мест, где к завтраку не зазорно надеть бриллианты, и это не будет выглядеть пошло. Главное — совсем маленькие, согласно этикету. Большие пойдут на ужин в Epicure.
Все эти цветочки, фарфор и яйца с черной икрой в «Бристоле» носят серьезную идейную нагрузку: они сообщают миру, что здесь — крепость подлинной парижской роскоши, бастион недоверия ко всему мимолетному. Здесь невозможно представить пластиковую карту вместо ключа от номера и электронную панель для управления светом. Только тяжелые металлические ключи (отлитые по спецзаказу, разумеется), только олдскульные выключатели, только, простите, хардкор.
Владельцы, шефы и коты «Бристоля», а также его консьержи, швейцары, горничные и официанты — хранители того большого стиля, который в наше время практически изведен, утоплен в волнах хайтека и превратно истолкованного ар-деко. Да, они немножко снобы, но этого ни один гость не заметит никогда в жизни. Улыбка консьержа будет всегда лучезарной, любая ваша самая дикая просьба будет исполнена с невозмутимым и любезным видом. И скорее всего, даже не покажется дикой: можете представить, какие капризы сотрудникам приходилось выполнять за 90 лет существования «Бристоля» в статусе палас-отеля.
Снобизм — это ведь национальная религия Франции и основа французского самосознания. Лично я обожаю французский снобизм: он страшно милый и жутко полезный. Только он не позволяет туристам полностью захватить Париж и установить там свои порядки вроде обедов в любое время суток. Только он хранит вот такие уголки настоящего французского гостеприимства, как «Бристоль».
Занимательный исторический факт: все отели с названием Bristol, а таких в мире немало, названы в честь епископа Бристольского Фредерика Херви, английского путешественника XVIII века, который прославился своей требовательностью к сервису и комфорту во всех гостиницах, где останавливался. Требовательностью, видимо, все же в хорошем смысле, раз отельеры увековечили его таким уважительным образом.
Если кто мечтает стать таким же разборчивым путешественником и дорогим гостем, как упомянутый епископ, и чтобы в его честь потом называли гостиницы, начинать он должен с изучения азов. В этом смысле «Бристоль» — как классическая гимназия. То место, с которого вы начнете, где получите свой первый аттестат и в которое с облегчением вернетесь, набив достаточно синяков об углы мебели Филиппа Старка и нажив изжогу от экспериментальной кухни. И вас здесь вновь примут как родного. Вас встретит в дверях белый кот. Вот вы и дома.
