Накануне презентации весенней коллекции Violeta by Mango мы встретились с одной из самых ярких героинь ее рекламной кампании — Росси де Пальма. Полжизни Росси была моделью, и, строго говоря, с ее длиннющими ногами под определение curvy она не совсем подходит. Да и среди других героинь ролика о линии плюс-сайз одежды она заметно выделяется. Но в этом весь ее стиль — эта энергичная яркая испанка всегда будет не такой, как все, даже в фильме Альмодовара или на показе Готье. Более того — она умеет сделать это своим преимуществом. И всем остальным советует поступать так же.

— В видеоролике, посвященном предыдущей коллекции Violeta, сразу бросается в глаза, что вы подошли к делу с юмором. Это ваш сознательный метод для атаки проблемных тем?

— Да, конечно. А как еще? Я вообще не понимаю, почему нужно все время ходить с серьезным лицом. По-настоящему серьезных вещей в жизни не так уж много: если вы живы, здоровы, способны влюбляться и каждый день испытывать новые эмоции, у вас, честное слово, нет никаких веских причин избегать шуток.

— Вы там звоните по лаковой туфле «в модную индустрию» — это ваша идея или режиссерская?

— Режиссерская, но я ее немного доработала. По сценарию мне нужно было позвонить и сказать: «Алло, это модная индустрия?» Я подумала — это же логично. С чего еще ты будешь звонить в такой ситуации, если не с черной лаковой лодочки? Символично, согласитесь.

— Ну да. Может символизировать как просто женственность, так и феминизм, например?

— Да-да, именно. Ну и еще черные лаковые шпильки сами по себе — просто отличное средство коммуникации. Мое любимое средство самовыражения.

— А также неплохое оружие?

— Безусловно. Это тоже.

— Если оружие, то в какой именно борьбе?

— Я понимаю, что повод нашего разговора располагает к таким вопросам: мы хотим, чтобы в магазинах было много красивой одежды больших размеров, агитация выглядит как атака. Но, понимаете, на мой взгляд, борьба не то чтобы второстепенна, борьба — это на самом деле вообще неправильный подход. Правильный подход — разобраться в себе, вместо того чтобы бесконечно защищаться и нападать. Просто прикиньте в уме, сколько у нас времени уходит на то, что мы агрессивно хотим чего-то другого. Другое тело, другие глаза, вот тот нос и вот эту талию. Это выматывает, и еще это, кстати, скучно. Лучше уж сразу начинать думать конкретно: что бы такого сделать с собственными глазами и талией, чтобы они нам понравились? Как мы на самом деле хотим себя вести? И что нам вообще нужно?

— А что нам, кстати, вообще нужно?

— Ну точно не бесконечные сравнения с модельными стандартами. Они очень отвлекают от того, чтобы сфокусироваться на себе и понять, что ты умеешь, что любишь, что должен делать. Это, вообще-то, требует времени. Мы ведь совсем себя не знаем. И надо пользоваться тем, что мы себе эту роскошь сегодня можем позволить, — поколения женщин до нас как раз жили такой жизнью, что приходилось только бороться, ни на что остальное у них особенно времени не оставалось.

— Вообще, принято считать, что это все себе чаще позволяют художники и режиссеры, чем модели и актрисы. Ваши знаменитые соратники Готье и Альмодовар, например. Люди, которые мало меняют свой стиль в зависимости от моды. Видимо, потому что поняли, кто они?

— Да, думаю, что как раз поэтому. И заметьте, они не борются ни с чем. Они делают то, что делают, не для того, чтобы кому-то возразить. Наоборот — все, чем они прославились, было придумано в попытке лучше узнать себя, а не в пылу спора с ветряными мельницами.

— Но это же не значит, что бои с ветряными мельницами в целом стоит прекращать?

— Не значит, конечно. Стереотипов куча, и им не стоит потакать. Я вот, например, всю жизнь в основном играю вторые роли. Потому что я люблю вторые роли! Чувствую себя в них абсолютно на своем месте и всегда, когда есть возможность, прошу себе именно роль второго плана. А многие не верят: меня полжизни заваливают вопросами, не хочу ли я всегда быть на первом плане. Да не хочу!

WE ARE VIOLETA VIDEO from Buro247 on Vimeo.

— Вы очень давно наблюдаете изнутри и за миром моды, и за киноиндустрией. Есть чувство, что сегодня этих стереотипов стало меньше?

— Вы журналист, вот вы и разбирайтесь! А я о таких вещах не думаю. Я предпочитаю свое время тратить на мысли о будущем, а не о прошлом. Еще столько всего надо успеть сделать, у меня завтра и послезавтра на носу, пусть прошлое пока что другие анализируют. С ним ничего не сделаешь, оно не изменится.

Но я никого не осуждаю — кому нравится сидеть и размышлять, тот пусть сидит и размышляет. Я вообще стараюсь не судить, даже тех, с кем не согласна категорически. Я считаю, судить стоит себя, собственную жизнь, свои поступки, но не остальных. Потому что — ну что мы о них знаем, на самом деле? Да ничего не знаем, в конечном счете все равно мы вынуждены додумывать. Так что какой в этом смысл.

— Хорошо, а что по поводу искусства? Как правильно судить искусство? Вот вы, например, были членом Каннского жюри. Какими принципами там руководствовались?

— Так это совершенно другая ситуация. Находясь в фестивальном жюри, ты не столько судишь, сколько выбираешь, кому признаешься в любви. Никто не питает иллюзии, что в этой ситуации ты какой-то абсолютный авторитет: все понимают, что в жюри сидят живые люди. У нас председателями были братья Коэн. Когда мы собрались на самый первый обед вместе, они сразу сказали: «Ребята, мы тут не для того, чтобы критиковать чью-то работу. Мы на большом празднике в честь кино. Это само по себе здорово, но мы еще и подарки можем кому-то подарить. Надеемся, вы все это тоже воспринимаете именно так».

В искусстве ведь стереотипов не меньше, чем в модной индустрии. И с ними точно так же стоит бороться, если уж мы решили, что надо бороться против чего-нибудь вредного. Мне, например, вообще претит разделение культуры на «мейнстрим» и «арт» — я столько вещей за свою жизнь полюбила, не испытывая никакой потребности определить, «массовая» это культура или «элитарная», что мне смешно, когда кто-то всерьез пытается одно от другого отделить. Но я вообще, знаете, человек такой. Не люблю все продуманное, аккуратное, не раскладываю ничего по полочкам.

— Вы вот говорите, что главное — понять себя, но для этого себя еще любить надо. Это тоже не у всех получается. Особенно по молодости, когда любой считает своим долгом как-нибудь прокомментировать твою внешность. Вы всегда себя так уверенно чувствовали?

— Тут важно понимать одну вещь. Кто бы тебе что ни говорил, это обычно имеет отношение больше к нему самому, чем к тебе. Все — личное. Никто никогда не говорит ничего до конца объективного. Во всем отражаются личные страхи, вкусы и предпочтения. То же работает в обратную сторону. Если тебя кто-то задел — значит, ты ему позволил. В твоей власти себя от этого в голове защитить.