«Ни деньги, ни известность не сделают из вас художника, если в сердце нет любви к искусству»: Алексей Морозов — о карьере за рубежом
Скульптор и живописец Алексей Морозов — однозначный пример художника, состоявшегося за рубежом. Десятки персональных выставок в Европе (сейчас, например, идет EXODUS в Пизе), продажи на аукционах Sotheby's, Christie's и Phillips и безупречная репутация среди кураторов. Решили разузнать у завтрашнего юбиляра (Алексею исполнится 50 лет), как в современном контексте молодым художникам строить карьеру на международном арт-рынке (спойлер: если вы задаетесь таким вопросом, то лучше никак).
Сразу с животрепещущего: что необходимо художнику, чтобы выйти на мировой арт-рынок и заработать там себе репутацию?
Если молодой человек или девушка начинают заниматься искусством ради выхода на мировой арт-рынок и зарабатывания репутации, капитала, то лучше искусством не заниматься. Все эти приятные моменты — хорошее сопутствие, но не первостепенная задача. Не поймите меня превратно, я не ханжа и не против успеха, но добиться материального благополучия гораздо проще, занимаясь бизнесом или финансами, а славы и узнаваемости — работая в области медиа. То есть решать задачу максимально эффективными средствами, с минимальной затратой калорий на единицу искомого. На сегодняшний день и финансы, и медиа гораздо доступнее широким массам, чем в XX веке. Нет нужды строить долгую карьеру в банке или пробиваться на центральное телевидение, так как социальные сети и блокчейн изменили правила игры. Ни деньги, ни известность не сделают из вас художника, если в сердце нет горячей и бескорыстной любви к искусству.
Вспомните, как начинали карьеру: в 90-х учились на факультете скульптуры МГАХИ им. Сурикова. Насколько классическое образование необходимо художнику?
На сегодняшний день, если собираетесь стать художником в области современного искусства, классическое художественное образование, скорее всего, не пригодится. И, вероятнее, будет даже мешать. Дело в том, что в совриске визуальная составляющая (по крайней мере, визуальность в оптике академического искусства) не является определяющей. Никто не будет оценивать произведения в категориях живописного пятна, тепло-холодных отношений, рисунка, знания анатомии и т.д.
Хорошо, а много ли оно подарило именно вам?
Во времена моей учебы Суриковский уже был фактически вне академических критериев в области визуальных наук. Там господствовала эстетика поздних 70-х (эпоха молодости профессуры середины 90-х), где гораздо больше сурового стиля, чем академизма. Мне же хотелось действительно узнать настоящую академическую школу. Очень повезло, что еще был жив академик Лев Ефимович Кербель, и я распределился в его мастерскую. Мастерская Кербеля считалась немодной, ретроградной и рутинной, а для меня она стала настоящим Шаолинем. Вдвойне повезло, так как ассистентом по рисунку был профессор Манизер, сын академика Матвея Манизера, ученика профессора Императорской академии Гуго Залемана. Эти титаны и были моими учителями, менторами и очень близкими людьми. Но не стал бы употреблять слово «подарок», говоря про освоение академических премудростей. Это действительно тяжелый интеллектуальный и физический труд. Проводил в мастерской каждый день, включая воскресенья с 8 часов утра до 12 вечера, из которых пять дней в неделю по восемь часов — работа с натуры, четыре часа — рисунок, еще четыре — скульптура. И так шесть лет.
Кстати, давно бывали в alma mater? Правда ли, что качество образования с годами только падает?
Очень давно не был в Суриковском, наверное, лет десять. Не могу ничего комментировать насчет качества образования. Сейчас вообще вся система государственного образования построена на отчетности и работе в рамках 44-ФЗ. Там свои показатели эффективности. Наверное, Суриковский — эффективный институт. Лучше было или хуже — это можно обсуждать часами. Необходимо изначально договориться о понятиях и референсах. Что считать хорошим, а что плохим?
После окончания института вы уехали в Прованс. Первый художественный опыт за рубежом — какой он был?
С женой Машей сразу после института в 1999 году поехали посмотреть, как за границей все устроено. По сути, это был арт-туризм. Однако нам удалось зацепить пару серьезных галеристов в Париже с сильной репутацией, но было условие: необходимо переезжать и начинать карьеру «на местности». Мы оказались не готовы эмоционально к эмиграции. Еще год переписывались с одним из тех, с кем завязалось общение, а потом жизнь закрутилась совершенно в другом направлении, и все контакты сошли на нет.
Почему не возникло желания остаться жить и работать в Европе?
Первый раз в жизни оказался во Франции в 1989 году в рамках «перестроечных» молодежных обменов. Мне предлагали остаться на учебу в École Nationale Supérieure des Beaux-Arts, но мне там совсем не понравилось. Мечтал учиться в «настоящей академии», где изучают анатомию и рисуют мужскую модель в натуральную величину. Второй заход на эмиграцию был после института, рассказал о нем выше.
В обоих случаях отъезд не был мотивирован ни экономически, ни политически. Из Бишкека уезжал учиться — это был 1992 год, и не было осознания, что Союза уже нет. Затем и жизнь моя естественным образом перетекла в Россию. В Италию перебрался окончательно лет 10 назад, и опять же по причине абсолютно метафизической. Так получилось, что все мое творчество было инспирировано итальянской визуальной культурой, пейзажем, музыкой, литературой. В какой-то момент, возвращаясь в Москву (с 2006 года мы жили в России и Италии приблизительно пополам), понял, что мне просто в рамках профессии не хватает этих камней, неба, музеев. Стоит сказать, что к метафизике органичным образом добавилась еще одна определяющая причина — производство скульптур. С 2007 года начал отливать вещи в бронзе исключительно в Италии. До этого у меня был удручающий опыт с российскими и французскими производствами, а итальянское литье больше радует, чем печалит. И так как в моем художественном императиве — все этапы производства исполнять без ассистентов, это требует личного присутствия в течение процесса производства, а это от двух до девяти месяцев. Таким образом, были вынуждены принять судьбоносное решение — переехать на ПМЖ. Сначала в 2015 году переехала семья, а с 2017-го присоединился и я.
В России вы успели сделать десятки выдающихся выставок. Какой проект выделите как самый запомнившийся?
Пожалуй, это первая моя музейная выставка Antologia в Русском музее в 2011 году и последняя Pontifex Maximus/Le Stanze в ММОМА на Гоголевском в 2017 году.
Параллельно ваши работы выставлялись во Франции и Италии. Как так вышло? Что необходимо художнику, чтобы его карьера шла в гору не только в России, но и за рубежом? Талант — само собой, а что еще?
Карьера в искусстве — понятие очень комплексное. Можно делать десятки выставок в музеях и не иметь продаж в галереях, можно участвовать в знаковых кураторских проектах, будучи вовлеченным известным куратором, а можно продаваться во всех коммерчески успешных галереях и быть очень состоятельным человеком, но без музеефикации и с отрицательной репутацией в кругах достойных кураторов.
Главные советы карьеристам — общайтесь, дружите с арт-кураторами, журналистами, музейщиками, старшими товарищами по цеху (с качественными художниками), будьте «найс», как можно больше посещайте арт-резиденции и ярмарки по всему миру. В итоге вас все начнут узнавать, и тогда у вас совсем не будет времени на занятия искусством, но зато вы построите карьеру (улыбается).
Какая тематика занимает вас как художника на протяжении всей жизни?
Объектом моих художественных исследований всегда был человек, поэтому, занимаясь концептуальным искусством, для высказывания избрал самый, пожалуй, антропоцентрический язык — академизм. И если contemporary art — это, скорее, «визуальная философия», а не изобразительное искусство, то мои проекты можно отнести к «визуальной антропологии».
И тот проект, над которым работаю с 2011 года, а сейчас представляю в Пизе его вторую часть EXODUS, он тоже о человеке, о человечестве. Вернее, о новом вселенски революционном этапе в истории цивилизации. Но это в первую очередь художественный проект, не научный, и в целом воспринимаю ткань времени в рамках понятия сингулярности, но с поправкой на концепцию энтропии миросистемы. В такой оптике эпоха верхнего палеолита, неолита (в классической антропологии — период возникновения базовых мифов человечества) и эпоха Просвещения или наше время метамодерна — это параллельные, единовременные и взаимопроникающие мыслеформы и слои цивилизации. В данной оптике материальное наследие культуры Вилланова или культуры боевых топоров абсолютно равноценно наследию нашей постиндустриальной эпохи, периода четвертой промышленной революции и внедрения киберфизических систем. Поэтому в моих работах наследие греко-римской античности или стоянки в Сунгири живут в органичной синергии с людьми современной антропометрии и с техническими достижениями пост-индустриальной эпохи.
Порадуете ли в ближайшее время проектами в России?
Не поступало никаких предложений от российских музеев. Периодически запрашивают работы для коллективных, кураторских проектов, например в музее-заповеднике «Архангельское» или парке «Зарядье». За такими редкими исключениями в России вся моя художественная активность связана исключительно с проектами галереи a—s—t—r—a. В 2024 году – это ярмарки Cosmoscow и |catalog|. Приходите.
Разумеется, у каждого свой путь, но все же: какой совет дали бы молодому художнику, оглядываясь на собственный опыт? Можете представить, что это совет самому себе в прошлое — во время, когда нащупать точку опоры было еще непросто.
Чем раньше молодой художник попадется на глаза толковому куратору, авторитетному (не рыночному) галеристу, чем в большем количестве значимых проектов поучаствует и чем позже начнет зарабатывать искусством, «жить с продаж», тем успешнее, ровнее будет карьера. Не стоит сразу гнаться за продажами, искать «продаваку» и пытаться быть в мейнстриме. Все придет со временем. Важно найти в себе состояние покоя и услышать собственный голос, а не в панике цепляться за модные тенденции и жаждать успеха. Нужно спокойно и с уважением к профессии жить в искусстве. Кроме того, первые лет 10-15 профессиональной карьеры лучше иметь независимый от искусства источник дохода — не важно какой, главное, чтобы у вас было хотя бы четыре часа в день на занятие любимым делом.
Статьи по теме
Подборка Buro 24/7
