Эдвард Хоппер: прогулка по самой большой выставке художника в Европе за 10 лет
Телеведущая и автор программы Oh! My Art Юлия Панкратова посмотрела в швейцарском Базеле экспозицию одного из самых киногеничных художников в истории искусства, которого вряд ли в таком количестве покажут в России (политика!). Читатели BURO. могут отправиться в текст-экскурсию по выставке.
Куратор выставки Ульф Кустер во вступительном слове перечеркивает предвкушение. «В центре нашего внимания находятся представления Хоппера о городском и природном ландшафте, — пишет он. — Эта тема, которая не была затронута на прошлых выставках, но имеет ключевое значение для понимания его творчества».
Стоп! Какие американские просторы? Мы приехали сюда за манхэттенским нутром Хоппера. За чужаками в окнах соседнего здания, за неприбранными «rooms for rent», за барами с электрическим зеленым светом и незнакомцами за стойкой. Какой может быть Хоппер без городского вуайеризма? Ведь на пейзажи смотрят, а за картинами Хоппера будто подглядывают.
По количеству работ (их 65) и охвату (с 1909 по 1965 год) эту выставку можно назвать ретроспективой. В таких объемах самого важного американского художника XX века, которого совсем немного в европейских собраниях, показывали восемь лет назад в Мадриде и Париже. Спустя несколько дней после открытия в Гран Пале организаторы ввели ночные сеансы.
«Солнечный свет на втором этаже», 1960.
Whitney Museum of American Art, New York
Однако есть важное уточнение: это ретроспектива его пейзажей. Кураторы швейцарского Фонда Бейлер отталкивались от работы Хоппера «Мыс Энн. Гранит» (1928) из своей коллекции. Эта вещь — не самый распространенный тип пейзажей Хоппера. Тут скалы, небо, солнце, резкие тени на траве и ни одного признака человеческого присутствия, которое Хоппер обычно обозначает хотя бы куском рельса. Родной бейлеровский пейзаж разместили между залами с железнодорожными разъездами, видами на маяки на Гудзоне и колониальную архитектуру Кейп-Кода — этой стопроцентной Америки.
Экспозиция начинается с Великой депрессии: Хоппер фиксирует упадок так же тщательно, как в другой огромной стране соцреалисты вырисовывали успехи первой пятилетки. Сплошные разъезды, семафоры и железнодорожные пути, по которым никто не мчится. История развития железных дорог в Штатах, зарядившая Айн Рэнд, иссякает в XX веке — веке автомобиля. У «Железнодорожного заката» (1929) все тормозят как по свистку локомотива; разноцветные ленты формируют линию холмов и садящегося за них солнца. В тот год, когда была написана картина, художник с женой ездил на поезде по нескольким штатам, но в памяти у него остался только этот неизвестный перегон, как будто увиденный из окна проносящегося состава.
«Гранит на мысе Энн», 1928.
Частная коллекция
«Закат на железной дороге», 1929.
Whitney Museum of American Art, New York
«Дом Толстяка Кобба, Южный Труро»,
1930–1933. Whitney Museum of American Art, New York
На бордовые сараи Кобба в Труро — еще один зал выставки — тоже смотришь будто с высокой железнодорожной насыпи: чуть сверху и на скорости. Сегодняшний зритель оценит красоту падающего света, как всегда бескомпромиссного у Хоппера, обратит внимание, что геометрия стен возведена при помощи глубоких теней. Эти работы могли бы стать иллюстрациями к «Гроздьям гнева» Стейнбека, где тысячи людей покидают свои фермы и уходят в города, чтобы не умереть с голода. Воспроизводя последствия экономического коллапса, он говорит об опыте испытаний и одиночества, и, как оказалось, для этого не обязательно изображать человека.
Городские серии Хоппера на выставке в Фонде Бейлер не представлены, и это еще одно насилие над поклонниками художника, который с начала 1920-х последовательно воплощал опыт проживания в мегаполисе. Хоппер трудно привыкал к Нью-Йорку после юношеских поездок в Европу, но именно тесный Манхэттен стал его главным источником впечатлений. В Базель привезли лишь две работы, на которых опознаются нью-йоркские улицы. Зато по этой экспозиции можно составить дорожную карту художника, который сотню раз повторял Кейп-Код — мрачный времен депрессии и светлый в 1940-х; писал в путешествиях на поездах в Южную Америку; изображал тихий Новый Орлеан.
«Дом Толстяка Кобба, Южный Труро», 1930–1933. Whitney Museum of American Art, New York
«Холм с маяком», 1927.
Dallas Museum of Art, Dallas
Хоппер родился в Найаке на берегу Гудзона, в детстве и юношестве увлекался яхтами и даже хотел учиться на судостроителя. Четвертый зал — пейзажи на воде, где последний раз всплывает Великая депрессия. На картине «Бутлегеры» (1925) мы видим напряженные спины плывущих на катере мужчин. Лодки со всех работ стремятся к маяку с картины «Холм с маяком» (1927). С точки зрения развески выставка безупречна, будто кураторы договорились даже с погодой: в двух залах четвертая стена — это сплошь стекло (спасибо автору здания Ренцо Пьяно).
Когда люди все же появляются на его картинах, они будто что-то ищут за границами полотна. На картине «Полдень» (1949) не происходит ничего: Хоппер оставляет намеки в виде штор в окне над героиней, которые распахнуты, так же как ее халат, и по ним можно догадаться, что она кого-то ждет. Она взглядом встречается с глазами девушки в «Утре на Кейп-Коде» (1950) — кажется, женщины и вправду живут по соседству (развеска! я говорила). Когда супругу Хоппера Джо спросили, что так напряженно высматривает героиня картины, она сказала: «Проверяет нормальная ли погода, чтобы развесить белье». С 1923 года все женщины на его работах — от продавщицы билетов до стриптизерши — были списаны с жены.
«Полдень», 1949.
Dayton Art Institute, Dayton
«Утро на Кейп-Код», 1950.
Smithsonian American Art Museum, Washington, DC
«Заправочная станция», 1940.
The Museum of Modern Art, New York
В 1927 году они покупают первую машину, которая меняет его способ работать. С июня по август Эдвард и Джо колесят по дорогам, останавливаются и, если им что-то нравится, зарисовывают. В двух последних залах выставлены «Картины из „Доджа“», в которых больше сиюминутности, и это как встреча с новым художником. И все же нервы кураторов не выдерживают — попрощаться шепотом не получается. В последнем зале — хит Хоппера, красная «Заправка» (1940). Ей же завершает свой созданный специально для проекта 15-минутный фильм «Две или три вещи, которые я знаю о Эдварде Хоппере» Вим Вендерс. Хоппер и кино — отдельная тема, ведь в списке поддавшихся его влиянию Альфред Хичкок, Терренс Малик, Герберт Росс. Вендерс перепридумывает Хоппера, вводит новых героев и создает жизнь за кадром. Мужчины у него пинают женщин, которые потом застывают в безмолвии на картинах; на Кейп Код меняется погода, чтобы настал тот самый знойный полдень; парень спускается с крыльца, где еще секунду назад находился в какой-то неразрешимой ситуации с девушкой. Наверное, Вендерс имеет право допридумывать за художником — так же, как мы с вами имеем право все это не принять.
Эдвард Хоппер не любил давать интервью. Самый частый ответ на продуманные вопросы журналистов, была обидная отговорка «Это получилось неосознанно». Но иногда достаточно фразы, чтобы нажать на «стоп» и убрать диктофон. «Вряд ли я когда либо пытался изображать американскую жизнь, — говорил Хоппер. — Я пытаюсь изобразить себя».
«Портрет Орлеана», 1950.
Fine Arts Museums of San Francisco
Статьи по теме
Подборка Buro 24/7
