«Лиссабон», «Последняя цена», «Угол наклона»: лучшие фильмы фестиваля «Дух огня»

Назвать Светлану Филиппову начинающим или неопытным режиссером невозможно — профессиональный мультипликатор и выпускница мастеров Ф.С. Хитрука, Ю.Б. Норштейна, Э.В. Назарова и А.Ю. Хржановского, она уже известна анимационными работами, среди которых «Ночь пришла» (1998), «Сказка Сары» (2005), «Три истории любви» (2007) и «Митина любовь» (2018). Дебют в игровом кино — черно-белый «Лиссабон» — это бережная (и к первым, и ко вторым) лента о том, как взрослеющие дети впервые сталкиваются с уязвимостью родителей. Перед нами семья: мать и отец (великолепный дуэт Марии Смольниковой и Олега Ягодина) приняли решение о разводе и даже пытаются строить новые отношения, а сын с дочерью довольно тяжело это переживают. Все четверо, по правде говоря, мало что понимают: «Видно, что все они любят друг друга, но им сложно — и быть вместе, и быть по-отдельности», — объясняет Светлана.

Важно и то, как снято это поэтическое кино: здесь многие проведут параллель не то с советскими фильмами 60-х (в особенности «Июльским дождем» Марлена Хуциева), не то с французской новой волной. Каждый кадр влюбляет в себя — вот в луже отражается небо, тени деревьев «шелестят» на стене дома, мальчик читает на мосту книгу, пока страницы мокнут под проливным дождем — снимков хватит на целый фотоальбом. Все благодаря оператору Андрею Найденову, известному по работе над фильмами «Танец Дели» Ивана Вырыпаева и «Дорогие товарищи!» Андрея Кончаловского.

Герои совершенно запутались в попытках сформулировать (как минимум для самих себя), что происходит с семьей и как не отдалиться друг от друга. Это состояние неопределенности, туманности и даже некоторой апатии хорошо передает сон героини Смольниковой, который она почти в финале пересказывает сыну: она ищет дом и никак не может его найти. На месте, где, по ее ощущениям, вот-вот окажется заветное здание, больше ничего нет: «Там только лужа огромная, и мы по ней идем».

Единственный российский фильм, который попал в зарубежную программу, — картина выпускников лаборатории Фреда Келемена в МШНК. У Анны и Станислава точно можно поучиться съемке независимого кино: они выступили сразу и режиссерами, и операторами, и сценаристами, и продюсерами работы. На протяжении всей ленты мы подглядываем за бытовой рутиной филиппинской няни Эли, работающей в состоятельной семье, буднями мальчика Захара, за которым она присматривает, и Москвой — город здесь становится не фоном, а вполне себе третьей героиней. Столицу легко узнать по саду «Эрмитаж», Пушкинскому музею, террасе около кафе «Антипа» или, в конце концов, вереницам машин Росгвардии, которые мы видим из окна комнаты Захара в открывающей сцене, но скорее — вслед за камерой — скрываемся за занавесками и прячемся глубже в квартиру.

Жизнь Эли поначалу представляется нам спокойной, и кажется, что работа ее вполне устраивает. Но однажды в процессе уборки она падает и повреждает руку — с этого момента все отчетливее понимаем: что-то идет не так. Ее (или всех нас?) жизнь дала крен (именно так переводится англоязычное название фильма, и неспроста). Всматриваясь в глаза Эли, зритель начинает ощущать ее усталость, тоску по дому и близким. Сама филиппинка делит с соседками, которые не обращают на нее никакого внимания, неприглядную квартиру, ужинает лапшой быстрого приготовления и рассматривает фото родственников — на нескольких кадрах замечаем даже детей Эли, но в фотопленке одни только скриншоты видеозвонков. С утра она опять едет на работу, в красивую, полную предметов искусства квартиру (кажется, где-то в Хамовниках), и начинается новый день.

Захар же за просмотром мультика «Каникулы Бонифация», когда лев уезжает в отпуск, удивленно отмечает: «Лев не может устать, ему не нужен выходной. Он должен развлекать детей». Эля устало отмечает, что всем нужен отдых. Ей тоже нужен отдых.

Далее погружаемся в философские размышления о сновидениях, жизни и смерти — и о сложноразличимости грани между ними. Все это под музыку композитора Александра Маноцкова, которая еще больше завораживает и даже гипнотизирует. «Выныривая», видим, что Захара на обед зовет уже другая няня, и теперь мы следим за ее рутиной. А Эли больше нет, и не стоит конкретизировать, что с ней случилось, — ее просто нет. Словно героиня картин Магритта, она растворилась в сказочной роще. А может, ее никогда здесь и не было?

Попадаем в альтернативную реальность, похожую на постапокалиптическую Россию, где пришельцы пусть и высадились на Землю, но контакт с местными так и не установили — зачем прилетели эти слабые неказистые существа, неясно. Виталиков (так называют здесь инопланетян) не то исследуют, не то пытают в лабораториях, добывая из них ценное вещество — прак. Если кажется, что во всем будет сложно разобраться, переживать не о чем — к незнакомым (и несуществующим) словам даны сноски и (псевдо)документальные кадры с комментариями профессоров.

В одной из таких исследовательских лабораторий работает медсестра Нина (тонкая игра Ирины Саликовой отмечена на «Духе огня» призом за «Лучшую женскую роль»). Она с состраданием относится к попавшему к ней после аварии внеземному существу, несколько раз спасает его и, кажется, даже выходит с ним на контакт.

Да, это ретрофутуристичное кино совершенно неуютное — то и дело задаешься вопросами: Что спасет человечество? Как быть с теми, кто на нас не похож? А может, биороботы — это мы, а не пришельцы? На все эти вопросы хочется ответить, цитируя художника Илью Кабакова: «В будущее возьмут не всех». А от себя добавить — возьмут только тех, у кого есть эмпатия; тех, кто с участием и вниманием относится к окружающим; тех, кто не видит в других особей для исследований и замечает ценность любой жизни.

Невероятной красоты фильм Наура Гармелии в духе итальянских картин Аличе Рорвахер, который сначала забрал сердца публики («Последняя цена» получил приз зрительских симпатий), а затем сразу несколько наград жюри — приз «Золотая тайга» за лучший отечественный дебютный фильм, приз за лучшую операторскую работу (вручен Дмитрию Знаменщикову) и приз «Серебряная роза» за лучшую работу с музыкой.

Лента начинается оптимистично — живописные пейзажи Абхазии, откуда родом режиссер, легкий юмор (преподаватель местной школы, например, запирает детей в классе со словами «Учебники у всех есть? Учитесь» и уходит играть в нарды). Здесь, кажется, все пропитано добротой и взаимовыручкой, но это лишь на первый взгляд.

Фильм, словно пазл, сложен из реальных историй, которые Гармелия слышал и видел в своем детстве. «Последняя цена» повествует о русской семье из полуразрушенного войной абхазского города-призрака. Они зарабатывают на жизнь выращиванием орехов, но вдруг в поселке появляется банда, ворующая этот ценный плод. Предательство, месть, много крови и огня — обойдемся без спойлеров, но скажем, что эта мультижанровая лента, в которой органично сочетаются драма и триллер, будет держать в напряжении до самых титров.

Психологический триллер, который заставит задуматься о личных границах и натолкнет на мысли о (не)доверии людям и миру. Молодая девушка Сима не видела жестокости и предательства, росла в заботе и любви. Она верит в добро и никогда не откажет в помощи тому, кто оказался в беде. Даже во вред себе. Альтруизм это или глупость? И где грань между безразличием и здравомыслием? Впрочем, в любом случае, никогда не разговаривайте с неизвестными — такой вывод хочется сделать после просмотра.

Сама Вика Дегтева рассказывает, что на создание картины ее вдохновила реальная история. «К нам подошла пьяная бездомная девушка и попросила позвонить. Мы не отказали, на том конце трубки нам сообщили, что девушку необходимо посадить на электричку и отправить на станцию „Черное”. А что было дальше — вы узнаете в фильме».

Отдельно отмечаем игру Сергея Муравьева, знакомого зрителю по спектаклям «Гоголь-Центра». Его герой с первого появления на экране вызывает тревогу и подозрения. Фильм завоевал главную награду в коротком метре — «Малую золотую тайгу».