«Есть ли у интеллекта пол?»: Ольга Хейфиц — о том, почему споры о гендерном неравенстве до сих пор существуют

Вечная дискуссия о проблеме отношений между полами по-прежнему открыта и, вероятно, будет открыта всегда.

Чего хотят женщины сегодня? Быть как мужчины? Или быть одним из двух разных, но равноправных полов? Тут, конечно, многое зависит от конкретной женщины: некоторым нравится быть в инфантильной или соблазняющей позиции (что часто одно и то же), но такие позиции бывают выгодны до кризиса среднего возраста, когда ставки на внешность и сексуальность значительно снижаются.

Итак, действительно ли женщины «такие же, как мужчины»? Или все-таки нет? Мужчины и женщины ведут себя иначе из-за социально заданных ролей или различий, обусловленных эволюцией и биологией? Почему в романской и германской группе языков слова man или homme переводятся одновременно и «мужчина», и «человек» (что ставит знак равно между этими понятиями), а для женщины есть отдельное название? Действительно ли мужчина полигамен по природе — или это социальная норма, что мужчине позволено больше? Правда ли, что мужчины более агрессивны и склонны к господству? Если подавляющее количество политиков и президентов будут женщинами, будет ли меньше войн? И вообще, есть ли у нас какие-то обусловленные специфические стратегии сексуального поведения? Вопросов, как обычно, больше, чем ответов.

Альфред Адлер, психоаналитик, ученик Фрейда, в своей интереснейшей книге «О взаимоотношении полов» пишет, что «первоначально мужчина не имел своих привилегий, которые, как он сейчас пытается представить, даны самой природой; ему пришлось бороться за них». Есть исторические свидетельства о периоде матриархата, и потому, по мнению Адлера, мужчины немного опасаются женщин, так сказать, держат ухо востро. В той же работе Адлер отмечает, что «в характере мужчин можно найти определенный элемент тревоги, который, возможно, сохранился в нем со времен его борьбы против матриархата, когда женщина была раздражающим фактором для мужчины».

И действительно, «исходным, по данным археологии и антропологии, считается период матриархата — время на заре человечества — расходящийся с Ветхим Заветом, когда главенствующую роль в жизни социума (стада, рода, племени) играла женщина. Это время относят к этапу собирательства, который существовал наряду с более поздним этапом охоты на животных, которой занимались мужчины» («Гендерная педагогика. Понятие "гендер" и его влияние на воспитание детей», А. Ильин).

Начиная с Библии у женщины «подмоченная» репутация: Ева виновата во всех наших бедах. Дальше Далила, Елена Троянская и так далее. Все это говорит об определенной мужской тревоге относительно потенциального главенства женщин. Шопенгауэр в «Эссе о женщинах» пишет: «Женщина — это род промежуточной ступени между ребенком и мужчиной, который и есть собственно человек».

Тем временем Толстой, Набоков, Фрейд, Юнг и армия великих мыслителей, писателей, ученых и бизнесменов смогли заниматься своими делами, потому что жизнь семьи была выстроена так, чтобы обеспечить им возможность не отвлекаться на бытовые вещи. Все было подчинено их реализации. Несмотря на это, некоторые женщины всегда пытались заниматься интеллектуальным трудом. Однако, например, в России XVII–XIX веков интеллектуальные занятия женщин, в частности литературное творчество, воспринимались как нарушение культурной нормы.

На полном серьезе считалось, что женщина, которая пишет и публикует, сродни продажной женщине. Потому что она описывает чувства, которые должны быть адресованы исключительно мужу, а не выставлены «на продажу». С точки зрения журнала «Патриот», занимающегося вопросами воспитания и нравственности, издатель, который рискнул бы напечатать женский текст, приравнивался чуть ли не к сутенеру. Вот, к примеру, выдержка из «Начертания уложения для республики литераторов», напечатанного на страницах «Вестника Европы» в 1805 году: «Мать семейства, которая часто отлучается и не радеет о своем хозяйстве, желая в республике литераторов блистать дарованиями, остроумием и глубокомыслием, и которая сочиняет метафизические и философические романы, осуждается на три месяца мыть белье и полоскать столовую посуду».

Как писала Зинаида Гиппиус, «полусознательно мы прокидываем почти все, подписанное женским именем». Мужчины довольно долго относились к женской литературе с большим скепсисом. Очень понятно сформулировал общие настроения русской критической мысли Ходасевич: «Именно женщины особенно расположены к непосредственным излияниям из области личных переживаний, значительность которых именно они особенно склонны измерять степенью напряженности и правдивости; именно женщинам свойственно более полагаться на личный опыт, нежели на доводы, созданные теорией. Отсюда — почти неизбывный интимизм женского стихотворства, так же как его формальный дилетантизм, нередко подчеркиваемый умышленно, не без капризного оттенка».

А Набоков запросто говорил, что женская литература — это жалкая провинциальщина. В письме к Эдмунду Уилсону он пишет: «Я не выношу Джейн Остин и, в сущности, испытываю сильнейшее предубеждение против всех писательниц. Они относятся к другому разряду». В свое время Набоков отрецензировал множество книг, написанных женщинами, в том числе драму в стихах Марины Цветаевой, эссе Цветаевой о Р. М. Рильке, роман Ирины Одоевцевой, роман Нины Берберовой «Последние и первые», альманах, одним из соредакторов которого была Зинаида Гиппиус. И лишь один отзыв — а именно о романе «Последние и первые» — можно считать положительным. Кстати, вполне возможно, Набоков благоволил к Берберовой потому, что она была красавицей и женой его друга Ходасевича. О Вирджинии Вулф Набоков пишет тому же Уилсону: «Прочтите, скажем, "Орландо" — это образец первоклассной пошлятины». А о текстах Бакуниной он выражался особенно красочно: «Госпожа Бакунина пишет так, словно моет пол, шумно выжимая — дочерна мокрую — половую тряпку в ведро, из которого затем поит читателя».

И вот на самом деле хочется понять: есть ли у интеллекта пол? Правы ли те, кто считает, что мужчины умнее на биологическом уровне? Идея о различиях между мужским и женским мозгом существует со времен древнегреческих философов. В 1854 году Эмиль Хушке обнаружил разницу в размерах лобной доли, которая у мужчин была на 1% больше, чем у женщин. Однако сегодня мы знаем, что у неандертальцев мозг был больше, чем у нас. Знаем и другое: мозг Анатоля Франса был меньше, чем у шимпанзе, что ему абсолютно не помешало стать прекрасным писателем.

Наиболее противоречивые взгляды на половые различия у людей по понятным причинам сосредоточены вокруг когнитивных способностей. В чем-то преуспели женщины, в чем-то — мужчины. Женщины легче обучаются в детстве, им проще сосредоточиться. Мужчины чаще улучшают свои показатели в стрессовых условиях, в то время как женщины ухудшают. Но, на самом деле, индивидуальные различия перекрывают групповые. Сегодня мы видим множество ленивых, безвольных мужчин и сильных, влиятельных женщин с мощным мозгом.

В конечном счете загадка, почему поведение так сильно различается как внутри личности, так и между людьми и полами, остается загадкой. Это уже переход в область философии и психологии. Не так важно, кто умнее или в чем различия между мужчиной и женщиной (в конце концов, сегодня для человека пол не равно гендер). Гораздо важнее, на мой взгляд (и я уже писала об этом в статье о женской красоте), что конкуренция и взаимное подозрение между нами разрушает любое доверие, от чего страдаем мы все.